Виктория Матвейко

Сапожник без сапог

«Сапожник без сапог» - распространённая история. Только, мне кажется, очень неправильная. Как-то недоверительно я отношусь к сантехнику, у которого дома унитаз течёт, к автослесарю, у которого машина по полгода не ездит... Ещё большее недоверие у меня вызывает лохматый парикмахер и маникюрный мастер с обгрызанными ногтями. И совсем уж ни в какие ворота, когда у педагога ребёнок двоечник, а у врача ребёнок больной, и сам врач больной.

Врач и болезни

«Врач, исцели себя сам» гласит латинское выражение (Medica, cura te ipsum). Оно же написано и в Евангелии от Луки. И в этом выражении, на мой взгляд, есть глубокий смысл.

Возможно, я много на себя беру, возможно, это большая наглость, но я не могу доверять врачу, который болеет сам, и у которого болеют члены семьи. Сразу оговорюсь — я не имею в виду ситуации, на которые нельзя повлиять: несчастные случаи, последствия травм, генетические заболевания, обнаруженные после рождения — это беда, когда остаётся только посочувствовать. Но когда у врача банальное ОРВИ затягивается на три месяца с кучей осложнений, когда врач запускает начавшийся гастрит, когда у врача здоровый доношенный ребёнок через пару лет превращается в хронически больного, то это, по меньшей мере, абсурдно.

Несколько примеров (очень надеюсь не обидеть коллег)

Одна моя знакомая ЛОР-врач лечит своим детям ангину четыре-пять раз в год, каждый год кладёт в больницу удалять аденоиды, а при ОРВИ немедленно начинает давать антибиотики, потому что «боится осложнений». Она милая, вежливая, приятная в общении, но пациенты её очень не любят. И неудивительно — если её не удаётся вылечить собственных детей при круглосуточном наблюдении, как происходит лечение пациентов?

В институте профессор, преподаватель по пульмонологии, имела ребёнка с бронхиальной астмой, тяжёлой, гормонозависимой, на инвалидности. Пульмонолог! Как такое возможно, не могу понять до сих пор.

Другая знакомая врач-педиатр кладёт своего ребёнка в реанимацию с бронхитом в незавидной частотой. Обожает лекарства. Даёт ребёнку все существующие «иммуномодуляторы» по очереди для профилактики, при первых признаках ОРВИ начинает интенсивную терапию 10-12 препаратами. Осторожно пыталась её спросить, зачем всё это. Но она убеждена, что без всего этого было бы совсем плохо. Куда хуже, я не знаю. Если ребёнок попадает в больницу в тяжёлом состоянии 10-15 раз в год.

Ещё одна знакомая уже не работает в медицине. Но по образованию врач. Детям организует курсы антибиотиков ежемесячно. И антибиотики далеко не единственные лекарства в постоянном списке. Хотя дети — обычные нормальные дети, с вирусными инфекциями как у всех детей. Для чего таблетки горстями и уколы в придачу? Отвечает, что мне хорошо, у меня дети закалённые и с крепким иммунитетом, а её без лекарств не выживут. Призывы к логике и курсу физиологии ни к чему не приводят. Она, как и прежде, считает меня маньячкой с излишней самоуверенностью.

О себе

Когда меня спрашивают, какое я имею моральное право раздавать советы о здоровье, когда вот уже сколько лет не работаю врачом, отвечаю, что профессиональные навыки и знания не теряются даже при амнезии.

Я была чрезвычайно больным ребёнком. Моя карточка в поликлинике была самой толстой и состояла из 4 томов к 14 годам. ОРВИ у меня были просто беспрерывно. На титульной странице «красовались» считающиеся неизлечимыми бронхиальная астма, ревматоидный артрит, вторичный иммунодефицит и длинный список аллергенов. Вот не помню уже, было их 43 или 45.

С таким «букетом» мне полагалась инвалидность и был закрыт путь к цели всей жизни — в медицинский институт. Поэтому карточку из поликлиники я выкрала и сожгла, а родителей заставила купить мне справку о том, что я абсолютно здорова. И не зря. К концу института я уже была действительно совершенно здорова. Оказывается, медицина умеет лечить и аллергию, и ревматоидный артрит, и бронхиальную астму. Некоторое время я удивлялась, почему же всех не лечат. А потом поняла, что это просто никому не надо — ни врачам, ни пациентам. Всем удобно жить с их болезнью, а врачам удобно проводить поддерживающую терапию. Увы, это диктует система здравоохранения.

И дети мои здоровы. Я точно знаю, что нужно делать, а чего нельзя делать никогда для сохранения здоровья. Да, я имею наглость считать, что здоровье моей семьи — самый главный показатель того, что я врач. И неважно, работаю я сейчас в практическом здравоохранении или нет.

С пожеланиями здоровья всем, Виктория.